Кошка спит, уткнув мне нос в подмышку. Если её почесать между ушами, то начинает утробно мурчать. Потом вытягивает лапу, пытаясь достать мне до лица.
Утро субботы. Вся квартира ещё спит. А значит и у папы есть несколько минут. Чтоб понежиться в теплой кровати, почесать кошку, пропустить сквозь себя минуты ленивого утреннего блаженства.
Нам, млекопитающим, с самого момента рождения важно быть важными. Значимость нас для матери равна молоку и жизни. Незначимость - брошенности и смерти. Это первейшая по времени возникновения и по важности эмоциональная потребность.
Не просто так в новой международной классификации болезней детское специфическое нарушение привязанности входит в ту же группу, что и ПТСР.
Потребность в привязанности пронизывает всю последующую человеческую жизнь. Она скрепляет собой дружбу, любовь, тусовку, семью. Как нить швеи скрепляет, связывает в единое целое разные элементы одежды.
Когда эта потребность не удовлетворятся в раннем детстве, у нас возникает необходимость объяснить себе, почему так происходит. А поскольку мать - это бог, она справедлива, безгрешна и всемогуща, то объяснение находится только одно - это я сам виноват. Это я заслужил такое. Я плохой.
Так формируются два главных страха в жизни человека - быть покинутым кем-то значимым и быть плохим, недостаточно хорошим для кого-то, кто важен для нас.
И когда сегодня я наконец отрину от себя Сильву-Петунью Теодоровну Велес де Ла-Грехх, и окажусь в своем кабинете, то меня там встретят мужчины и женщины. Которые будут страдать от чувства своей ненужности. И чувства стыда и вины. И от гнева и ярости, которые прикрывают собой всё это.
И хочется верить, что выходя из кабинета, они будут хоть немного, хоть чуточку, счастливее.
В конце концов, даже Сильва-Петунья, вся такая независимая, делая раскопки древней Трои у себя в лотке, тоже нуждается в том, чтоб её чесали за ушком.
Пора вставать.
